Лето на колёсах [Повести] - Владимир Разумневич

— Я сам свистну, когда надо… Смирно! — приказным тоном говорит Федя Малявка и во все щёки дует в свисток.

Следопытский строй содрогается от оглушительного свистка и замирает. Лица повёрнуты в Федину сторону. Он стоит с важным видом и, прищурившись, зорким взглядом окидывает шеренгу.

Жаль, ряды жидковаты. Для боевых операций побольше людей надо. Можно бы и девчонок из звена. Строй стал бы тогда длиннее. Было бы кем командовать. Когда девчонки слушаются, их вполне можно терпеть. Тогда они даже чуть-чуть на мальчишек похожи. Если бы всех их подстричь под машинку и заставлять каждый день играть в разведчиков, научить стрелять из рогаток, лазить по деревьям, удить рыбу и ездить верхом на лошадях — из них со временем получились бы самые настоящие мальчишки. В будущем Федя так и поступит. Хватит Юльке и Ленке одними гербариями да букашками заниматься, пора и к мужским делам привыкать. Нужно их уговорить зимой записаться в школьную хоккейную команду, а в дни боевых учений, которые мальчишки обычно проводят в прибрежных оврагах, всех прикрепить к пулемётам. Пусть строчат не только языками, но и из пулемётов! Как это Федя раньше не занялся перевоспитанием девчонок в мальчишек? Времени не хватало…

— Юные разведчики, ложись! — командует Федя. — В южном направлении по-пластунски — ползи! Обо всём подозрительном, что заметите, докладывать мне. По-пластунски мы каждую кочку изучим.

Следопыты падают на землю.

— Здесь роса, — морщится Слава. — Ползти мокро!

— Суворов говорил, — вспоминает Федя, — тяжело в учении — легко в походе… Бери пример с Носика. Видишь, как собака лапами работает?

— Это же я его научил, — говорит Андрейка.

— Собаку научил, а сам ползаешь хуже собаки.

— Самому бы тебе так… Ой, колючка в живот впилась!

Доползли до кустарника.

— Отставить ползки! — командует Федя. — Приступим к составлению карты. Товарищ Мослов, вынь тетрадь и изобрази местность, которую мы проползли.

— Есть изобразить!

Раскрыв тетрадь, Ромка чертит в ней начальный путь звена: условным значком изображает берёзу возле реки, затем ведёт пунктирные чёрточки через лужайку к лесу. Глаз у Ромки намётанный и память завидная. Ничего не забывает: крестиками отмечает в тетрадке, на каком расстоянии от дерева пивную этикетку и консервную банку нашли (вполне возможно, что браконьер здесь пил пиво и ел консервы), где кустик растёт, а где полянка, где холмик, а где рытвина, где тропинка, а где лес густой. Возле одной из пунктирных чёрточек он рисует что-то вроде ежа — во все стороны иголки торчат.

— Что такое? — не понимает Федя.

— Колючка, на которую Андрейка наскочил.

— Колючку стереть! Чертить надо лишь особо важные предметы. Укажи расстояние между ними. Кто знает, как расстояние определить? Скажи, Кубышкин, сколько метров, допустим, вон до того парохода?

— Там же вода! Шагами не измеришь.

— А я уже измерил, — неожиданно заявляет Ромка. — Ровно сто восемьдесят пять метров. Проверяй, Кубышкин!

— Не полезу же я в воду! Нашёл дурачка!

— Зачем в воду? Можно и без этого. Ты видишь на палубе людей? Видишь. Очертания головы и плеч замечаешь? Замечаешь. Так запомни, Кубышкин, всё это можно различить на двести метров. Если бы ещё разглядел и одежду, тогда сто пятьдесят метров.

— А если я глаза и нос рассмотрю?

— Значит, семьдесят метров, не больше.

— Ты так говоришь, словно у всех людей глаза и носы одинаковые. Есть большие и маленькие. Разница!

— Раз увидел маленький нос, расстояние ещё ближе.

— Чудная какая-то арифметика. Ты её сам придумал?

— Почему же сам? Мне папа показывал учебник для снайперов. Там всё на картинках показано, — сказал Ромка и гордо поднял нос кверху. — Даже Шерлок Холмс не мог так определять расстояние, как я умею!

Глава двенадцатая

НАУКА «ПУСКАТЬ ПЫЛЬ В ГЛАЗА»

Удивительные вещи знает Ромка Мослов о маскировке! Если верить ему, то выходит — всё вокруг замаскировано. Почему у рыбы спинка пёстрая? Чтобы ничем не отличаться от камешка на дне и не попадаться на глаза хищной щуке. Яркая бабочка сядет на цветок, попробуй обнаружь её — вплотную подойдёшь и не увидишь. Тигр вон какой здоровенный и тот хитрит: шкуру полосатую носит, с зарослями джунглей сливается своей расцветкой. А медведи? На Северном полюсе, где кругом белый снег, они белые. В сумрачной, дремучей тайге медвежья шерсть тёмная. Заяц, казалось бы, глупое животное, но и у него хватает сообразительности дважды в году менять шкуру — под цвет зимы и лета. Так зайцы охотников обманывают. У наших пограничников зелёные фуражки и форма защитного цвета. Когда они в засаде, то их и не заметишь в зелени кустарника. Военная хитрость. Давным-давно, когда вражеские полчища задумали завоевать русские земли, то и они пытались хитрить: привязывали кучки веток к хвостам лошадей и скакали по пыльным дорогам. За конницей серой тучей до самого неба поднималась степная пыль. Некоторые несообразительные люди в панике разбегались. Им казалось — целый легион кавалерийский скачет. Враги нарочно поднимали пыль, чтобы показать, будто их тьма-тьмущая. Но им не удалось запугать русских воинов. Русские разгадали хитрость захватчиков и сами, когда нужно было, умели пускать пыль в глаза.

— Вы постойте здесь, — говорит Ромка, — а я через пять минут появлюсь…

Он вручает Андрейке верёвку и всё свое снаряжение, а сам скрывается в кустах. Носику тоже хочется побежать за ним. Андрейка властно указывает собаке, чтобы оставалась на месте, и пёс, тявкнув, смиряется.

Проходит минут пять. Ромка не показывается. Ребят охватывает беспокойство. Отправляются на поиски: обшарили окрест все кусты, осмотрели верхушки деревьев, забрались даже в колючий репейник — пропал человек! А где-то рядом слышится: «Ку-ку, ку-ку, я тут, я тут!» Ясно, это Ромка кукует. Куда же он спрятался? Мальчишек досада берёт — голос слышат, а найти не могут. Отчаявшись, Андрейка даёт Носику понюхать Ромкину верёвку:

— Ищи!

Собака бежит к кусту, который топорщится в нескольких шагах от ребят, и отчаянно лает. Куст шевелится и… поднимается в полный Ромкин рост. Следопыты ахают — вот так куст! За поясом и на голове у Ромки торчат, вздрагивая листьями, ветки, лицо прикрыто огромным мясистым лопухом с двумя дырочками, как на карнавальной маске, руки увиты папоротником и камышом. Ромка весь зелёный, словно гусеница.

— Я вас видел, а вы меня нет! — хвастается он и сбрасывает с себя лесную одежду. — Вот что значит маскировка!

— А как же голос? — недоумевает Андрейка. — Я отчётливо слышал — ты куковал совсем в другом месте.

— Хитрость. Менял голос. Могу ещё и не так. Отойди подальше, смотри на меня. Смотришь?

— Смотрю.

— Теперь послушай…

Ромка стоит спокойно, с отчуждённым видом на лице, сунул руки в брюки. А где-то поблизости незнакомый, приглушённый, будто идущий через нос голос говорит:

— Не разведчики вы, а мокрые курицы. Растяпы!

Пухлые Ромкины губы сомкнуты, не шевелятся. Откуда берётся голос? Мальчишки заглядывают Ромке за спину — не прячется ли там кто? Никого! Волшебство, чёрная магия! Ну и способности у человека! В цирке может выступать. Мальчишки поражены. Мальчишкам завидно. Лишь Слава Кубышкин безразличен:

— Подумаешь, открытие — через нос говорить! Нашёл дурачков! Никакой ценности для разведки.

— Как никакой ценности?! — раскрывает, наконец, рот уязвлённый Ромка. — Разными голосами можно кого угодно напугать. Стою, допустим, один перед браконьером, а разговариваю сразу на несколько голосов. Браконьер остолбенеет…

— Ромка прав, — поддерживает Федя. — Надо всем нам срочно замаскироваться! Рвите лопухи и ветки…

Звено Феди Малявки, слившись с зеленью леса, трогается дальше по направлению к югу. Маршрут следопыты сверяют по солнцу, «открытому» псом Носиком.

— Шагать в ногу… Раз, два, три… Левой, левой… Товарищ Кубышкин, не сбиваться! Смотри вперёд, а не на собаку… Раз, два, три… Левой, левой…

— А когда же, товарищ командир, правой? — возмущается Андрейка. — Нельзя же всё время левой шагать!

— Разговорчики! Раз левой, значит, и правая двигается. Одной ногой не шагают. Понятно? Отряд, бегом — шагом марш!

— Ну вот опять — «бегом» и тут же — «шагом». Попробуй разберись, бежать или шагать?

Перепрыгивая через кусты, огибая деревья, пробираясь сквозь заросли тальника, мчатся следопыты на юг, к избушке лесника. Мелькают в кустах согнутые ребячьи фигуры, белёсая шерсть Носика, красная Славкина сумка, растрёпанные волосы Ромки… Лопухи и листья, которыми облепили они себя, цепляются за деревья, виснут на сучьях, падают на землю. Трещит под ногами сушняк, шуршит прошлогодняя листва. Спешат как на пожар — ни минуты передышки. Даже неутомимый Носик высунул язык.